Неточные совпадения
— Из Брянска попал в Тулу. Там есть серьезные ребята. А ну-ко, думаю, зайду к Толстому? Зашел. Поспорили о евангельских
мечах. Толстой
сражался тем тупым
мечом, который Христос приказал сунуть в ножны. А я — тем, о котором было сказано: «не мир, но
меч», но против этого
меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
Один раз, оскорбленный нелепостью его возражений, я ему
заметил, что он такой же отсталый консерватор, как те, против которых он всю жизнь
сражался. Полевой глубоко обиделся моими словами и, качая головой, сказал мне...
Сделавшись министром, он толковал о славянской поэзии IV столетия, на что Каченовский ему
заметил, что тогда впору было с медведями
сражаться нашим праотцам, а не то, что песнопеть о самофракийских богах и самодержавном милосердии.
Я поняла тогда, как он выразился, что, только вооруженные
мечом любви к богу, можем мы
сражаться и побеждать полчище наших страстей.
— Вздор! — шепнул Петр Иваныч Александру. —
Заметь набалдашник: видишь золотую львиную голову? Третьего дня он хвастался мне, что заплатил за нее Барбье шестьсот рублей, и теперь показывает; вот тебе образчик средств, какими он действует.
Сражайся и сбей его вон с этой позиции.
— Князь Димитрий! — сказал Мансуров, — и ты, Мурза Алеевич Кутумов! не забывайте, что вы здесь не на городской площади, а в совете сановников нижегородских. Я люблю святую Русь не менее вас; но вы ненавидите одних поляков, а я ненавижу еще более крамолы, междоусобие и бесполезное кровопролитие, противные господу и пагубные для нашего отечества. Если ж надобно будет
сражаться, вы увидите тогда, умеет ли боярин Мансуров владеть
мечом и умирать за веру православную.
Дон-Кихот же, тоже прогулявшись, хватил старины, от которой чуть не отвык, обабившись: и он и Зинка
заметили, что когда они ехали в церковь с «барыней Аксюткой» (так ее звали крестьяне), то даже лошади шли понуро и сам тарантас все бочил на левую сторону, где сидела крепкотелая Ингигерда; но когда Дон-Кихот,
сразившись и отбив Грайворону, крикнул: «Зинобей!» — все сразу изменилось: одры запряли ушми и полетели, тарантас запрыгал, как скорлупочка по ветру, и сами Зинка и его барин вздохнули родною жизнью.
И смолкнул ярый крик войны:
Все русскому
мечу подвластно.
Кавказа гордые сыны,
Сражались, гибли вы ужасно;
Но не спасла вас наша кровь,
Ни очарованные брони,
Ни горы, ни лихие кони,
Ни дикой вольности любовь!
Подобно племени Батыя,
Изменит прадедам Кавказ,
Забудет алчной брани глас,
Оставит стрелы боевые.
К ущельям, где гнездились вы,
Подъедет путник без боязни,
И возвестят о вашей казни
Преданья темные молвы.
Суворов был один из самых счастливейших Полководцев; подобно Александру, сколько раз
сражался, столько раз побеждал; подобно Цесарю, ставил себя выше Рока, и Рок не
смел изобличить его в ошибке.
Все воины в одно мгновение обнажили
мечи свои, взывая: «Идем, идем
сражаться!» Друзья Иоанновы и враги посадницы умолкли.
«Возложите твердое упование на Бога, — писал ему набожный князь, — и при случае
сразитесь с неприятелем. Христос с вами, я
молю Его благость, да ниспошлет на вас милость и увенчает успехом».
Во всем этом уж нет души: она перешла в иное место. Все эти миллионы вооруженных людей, которые каждый день упражняются в виду всеобщей истребительной войны, не ненавидят уже тех, с которыми они должны
сражаться, ни один из их начальников не
смеет объявить войны. Что касается до упреков, даже зарождающихся, которые слышатся снизу, то уже сверху начинает отвечать им признающее их справедливость великое и искреннее сострадание.